Работа № 2
Подробные пояснения в одном из абзацев (судьи поймут, о каком месте речь!) раздули бы повествование, делая мини-рассказ громоздким, поэтому, считаю нужным дать отсылку на работу №4, 148 этапа:
http://forum.tmgame....=77864&p=846640
ЧЕРЕЗ ТУМАН
Штифтгор почти сразу раскаялся, что зашёл к Корагору без стука. Принц был взбешён и не обращал внимания ни на кого, кроме стоящего перед ним докладчика. Это был руководитель проекта МК-6, правда Штифтгор не помнил, как его зовут, но помнил, что именно этот гном-всезнайка убедил Совет вложить много золота и бесценного кобальта в разработку комплекта МК-6 и подготовку экспедиции через Туман.
Некогда самоуверенный, сейчас гном стоял перед Корагором, понурив голову, а на полу, у его ног, лежала небольшая кучка изъеденного ржой металла и часть цепи, которой сковали себя гномы, входя в Туман. Вот и всё, что осталось от героев-добровольцев, вернее даже от их защитных комплектов МК-6, вытянутых из Тумана на остатках цепи. От самих же добровольцев не осталось ни единого волоска, ни единой капли крови – всё поглотил Туман.
Учёный попытался что-то бормотать в своё оправдание, чем окончательно вывел принца из себя.
- Ты уволен! – с этими словами Корагор выхватил из-за пояса скипетр и злым ударом снёс половину провинившейся головы.
Уволенный гном упал, и лишь тогда Корагор заметил стоящего в дверях посетителя.
- Что, капитан, считаешь, я слишком крут с ним? Может, тогда отложим твой замысел, или ты всё равно уверен в успехе? – принц цепко глянул посетителю в глаза и отошёл к столу.
Штифтгор изо всех сил постарался сохранить самообладание и сделал шаг вперёд.
- О, мой принц, я уверен! Я сам сяду в паротранспортёр…
- Капитан, мне жалко не тебя, - прервал его Корагор, - мне жалко остатков кобальта, который ты просишь на легирование защитных листов твоей машины. Если я отдам его весь, нам нечем будет латать экипировку чемпионов, сдерживающих лонгхольмцев, хотя…
Корагор задумался и Штифтгор не выдержал: скосил глаза и взглянул на мёртвого учёного, лежащего в центре кабинета. Нога гнома всё ещё подёргивалась.
- Понимаешь, капитан… - тяжёлая рука принца опустилась на плечо Штифтгора, - если я не отдам тебе кобальт, мы не используем свой последний шанс пробиться в Кумъяр и сообщить об истощении залежей кобальта. И, когда через полгода остатки кобальта закончатся, наша война будет проиграна, Кхатог падёт, а значит…
Корагор опять задумался и думал, пока нога мёртвого учёного не перестала дёргаться.
- Решено! Капитан, я отдаю тебе половину кобальта! – и принц повелительно взмахнул окровавленным скипетром, отметая все возражения Штифтгора, - ты сделаешь листы потоньше, ну, а мы - продержимся ещё три месяца, надеясь на твой успех или разведку новых залежей. Чудеса ведь случаются… Кхм. Вопросы есть, капитан? Ах, да! С тобой будет наш сказитель странствий. Подсобит, если что.
Корагор отвернулся к разложенным на столе картам, и Штифтгор понял, что приём окончен. Капитан кивком отдал честь и вышел, а перед его глазами стояло лицо гнома-неудачника, лежащего в центре кабинета в луже крови. Почему-то, это было лицо Штифтгора.
***
Необычный паротранспортёр медленно продвигался через Туман, то забираясь на какие-то дюны, то спускаясь в глубокие низины между ними. Машина была вся обшита прочными защитными пластинами, толстыми и тяжёлыми, делая транспортёр громоздким и медлительным.
Стигард уже несколько раз предлагал капитану Шифтгору сменить его у рычагов, и получал неизменный отказ, поэтому просто сидел на скамье для десанта и размышлял.
Размышления Стигарда были невесёлыми, ведь принц приписал его к экспедиции в Туман, не слушая никаких возражений, а послушать их стоило. Хотя Стигард и числился единственным сказителем странствий в Кхатоге, и даже вёл курс по работе со сказкой, помогающей путешествовать, сам он силой слова ни разу не смог поднять в воздух ни дирижабль, ни воздушного змея… Даже обычную иголку переместить в пространстве ему не удавалось.
Печальные мысли об отсутствии семейного таланта неизменно приводили Стигарда к воспоминаниям о роковой катастрофе, в которой десятки лет назад погибла его мать, прикрывшая собой сына от смертоносного удара о землю. Будь мать и её сестра живы, с их силой, они легко ускорили бы движение паротранспортёра, но Стигард вырос другим. Когда мальчишку отмывали от крови его матери, когда он целовал её холодный лоб, когда укладывал первый камень на её могилу, дар юного сказителя от горя и ужаса изменился. Смерть коснулась губ Стигарда, и все слова, которые слетали с них, слышали лишь мёртвые. Сказитель Стигард был некромантом – сказителем смерти.
- Слушай, учитель, я понял, что у тебя не получается, но тут такое дело… - Штифтгор потёр слезящиеся от усталости глаза и опять приник к смотровой линзе, - скорость минимальная, Туман разъедает кварц-линзы, попробуй всё-таки сказать, здесь не Кхатог – может, сработает. А то сгинем ведь…
Стигард вздрогнул. Вот он – момент истины: получится или нет.
Директор Стигард привычно развёл плечи и чуть приподнял подбородок, чтобы слова легче проходили через связки – всё как он сотни раз показывал своим ученикам на занятиях. Набрав воздуха, директор начал свою сказку.
Он старался изо всех сил, следуя всем правилам, складывая слово к слову, но голос не слушался. Вылетающие слова мертвенно шелестели внутри отсека, смысл слов уходил и менялся, сам воздух паротранспортёра вдруг стал по-могильному сырым, пахнуло тленом. Как и всегда.
Капитан ругнулся и дёрнул рычаги, останавливая машину перед взорвавшимся барханом: из него поднимались древние кости, складываясь в очертания дракона.
Прильнув к смотровой щели, Штифтгор уголком рта прошептал:
- Слухай, учитель, твоя работа?
- Я, вообще-то, директор, - Стигард прильнул к соседней линзе рассматривая костяного дракона, - А работа – моя. Я же предупреждал – не получится…
Прошло с минуту, пока капитан, почему-то опять шёпотом, не обратился к Стигарду:
- Учитель, а, учитель! А он тебя послушает?
- Послушает, и я, вообще-то, дир…
- А через Туман он нас протащить сможет?
Загоревшийся новой идеей, Стигард выскочил в центр отсека и возбуждённо взмахнул руками. Тёмные слова, которые наконец-то не нужно было сдерживать, потекли привольно и легко…
***
- … соседний Коратог разрушен, запасы кобальта и кобальтовой руды на нуле. Мы нашли одного из выживших, письмоводителя старосты, который всё и рассказал. Видимо, везде одно и то же – гоблины входят в доверие и по хитрым схемам выменивают кобальт, без которого не сделать защитные покрытия ни от Тумана, ни от агрессивной среды. Гоблинов многие тысячи, они хорошо вооружены и организованы, хотя и притворяются простаками. Если их цель уничтожить всех людей и гномов, то королевства, разделённые Туманом на небольшие зоны – лёгкая добыча… Уничтожая их одну за одной, гоблины доберутся и до столиц…
Корагор молча выслушал весь отчёт Штифтгора и Стигарда до конца. Внешне принц казался невозмутимым, хотя, наверняка, его мощный разум тасовал и тасовал новые знания, пытаясь приладить их так и эдак в поисках решения.
В кабинет ворвался посыльный, и, едва отдышавшись, выпалил:
- Разведчики Торадора докладывают, с запада на город идёт химическая атака, Омакшан пал, выжившие в МК отступили в город…
Корагор перевёл взгляд на вернувшихся из экспедиции и вопросительно приподнял бровь.
- Да, это я забыл… - Стигард виновато опустил взгляд, - атака на Коратог началась с яда, гоблины пустили перед собой что-то вроде разбавленного Тумана, как в шахтах, и уничтожили большинство жителей города.
Корагор расправил плечи и подошёл к оружейному шкафу с МК5, на ходу бросив посыльному:
- Всем в МК общий сбор у Аукциона, без МК – укрыться в старых водонапорных башнях, от яда наглухо запечататься изнутри. Штифтгор, помоги облачиться. Стоять будем насмерть.
Даже когда принц и капитан выбежали из кабинета, Стигард не сразу пришёл в себя. Да, вначале он испугался происходящего, но то, что ему не дали никаких поручений, словно вообще не заметили - это было обидно. Будто он – пустое место. Стигард вышел на непривычно пустынную площадь и побрёл в сторону водонапорных башен.
- С дороги, брат! - окрик раздался неожиданно и Стигард шарахнулся в сторону. Мимо него прокосолапил какой-то упитанный гном в МК2, спешащий к Аукциону защищать свой город.
«И своих братьев» – добавил голос в голове сказителя. Голос был знакомым, мягким и добрым, будто мамин из детства. Или голос совести. А может, это было сердце.
МК1 был в банковской ячейке, и когда облачившийся Стигард примчался к Аукциону, битва была уже в разгаре. Некромант вбежал на площадь и сразу столкнулся с огромным гоблином. Стигард ни за что не успел бы отразить нацеленный в него удар, если бы не подоспевший на выручку гном - тот самый опоздавший в МК2. Он одним ударом секиры снёс вислоухую зелёную башку и бросил:
- Братишка, ты бы осторожнее тут… - но договорить не успел. Из его груди вылез наконечник шального копья и гном рухнул, не успев удивиться.
Неожиданно, на глаза Стигарда навернулись слёзы. Это были слёзы обиды за смерть безымянного, но родного гнома и слёзы злости на вероломного врага, принесшего в мир Стигарда смерть и разрушение. Злость на врага заполнила директора изнутри, переливаясь через край и выплёскиваясь наружу в поисках жертвы.
Зазвучавший над площадью голос некроманта был громким и чётким, и, хотя произносимые слова и были на языке гномов, даже они не угадывали их смысл. Да и вообще, мало кто понял тогда, что происходит, но, когда могильный холод двинулся по площади, вызывая дрожь и у тысяч нападавших, и у немногочисленных защитников, обе стороны замерли, озираясь.
Первым опомнился один из гоблинских шаманов и что-то истошно заверещал, указывая на стоящего у скал некроманта. Следующими завизжали вислоухие командиры, и армия гоблинов пришла в движение, усилив натиск на опешивших гномов, стремясь пробиться к одному единственному, но такому страшному противнику. Но тут и гномы сообразили, что к чему: кхадлорды взметнули высокие щиты, прикрывая Стигарда от копий и дротиков, а остальные гномы сплотились в нерушимый «Кумъярский Бриллиант», сомкнув бронированный строй вокруг некроманта.
Пытаясь пробиться, гоблины подтащили тараны, с разгона атакуя ими стену гномьих щитов, пробивая бреши, сминая гномов, но на место павшего вставал сосед, и стена оставалась нерушимой. Гномы гибли один за другим, но Стигард успел договорить: земля заходила ходуном, и из-под треснувших каменных надгробий стали появляться славные воители прошлого. Близь отряда защитников каменными брызгами взорвалось надгробие, не в силах сдержать рвущуюся мощь – это не упокоенный Курбанбандит по приказу некроманта вступил в свой последний бой за родной Кхатог.
Мертвецы не боялись боли, но, как и при жизни, они опять были в меньшинстве, и потому, собрав кровавую жатву, всё же падали - разорванные на куски полчищами зелёных тварей. Осмелевшие гоблины вновь стали наседать на гномов, прикрывающих собой Стигарда, гоблинские шаманы непрерывно заговаривали поле битвы, не позволяя некроманту поднять мёртвых, и гномы дрогнули бы, но присутствие в первых рядах принца вселяло в них стойкость. Гномы стояли насмерть.
Неожиданно, с небес раздался шум. Гоблины сбавили натиск, озираясь и выискивая взглядом новую напасть, но первым всё увидел некромант.
Со стороны Соли-Дора к Аукциону приближался дирижабль. Вернее, это был когда-то дирижабль, а сейчас в его каркасе и остатках защитных пластин свистел ветер, да на такой заунывной ноте, что даже у самых стойких гномов заныло под ложечкой. Но ещё больше ужасал экипаж летающей машины – на капитанском мостике, в истлевшем кителе командора, стоял скелет гномы, ободряюще положив руку на плечо своей сестры… Её лейтенантские нашивки почти истлели, лохмотья и остатки волос трепетали на ветру, но, каким-то чудом, сёстры и после смерти не утратили свой дар, двигая недвижимое, поднимая неподъёмное. А ещё, они были по-прежнему готовы исполнить свой воинский долг во славу Кумъяра - пусть и по приказу некроманта.
Гоблины вновь пошли в атаку, подгоняемые воплями главарей, не обращая внимания на дирижабль, а Стигард стоял в центре бушующей сечи, прикрытый щитами, и неотрывно смотрел на маму. И когда дирижабль уверенно и точно рухнул на кучку гоблинских командиров, пыльные щёки некроманта были прочерчены мокрыми дорожками слёз.
Обезглавленное войско гоблинов в нерешительности замерло, не спеша идти на смерть без визгливых указаний, тем более некромант из-за щитов вновь начал что-то говорить, и гоблины уже знали – вряд ли их ждёт что-то безобидное.
Слова вначале были тихими и грозными. Они лились над усеянной телами площадью и над нелепо приткнувшимся у скалы упитанным гномом в МК2, слова забирались под груду вражеских тел, под которыми остывал изрубленный капитан Штифтгор, и отражались от широких щитов, которыми израненный принц и несколько кхадлордов прикрывали Стигарда. Ветер подхватывал слова и бросал их по пустынным улицам Кхатога, донося до водонапорных башен и до укрывшихся в них жителей.
Слова становились всё сильнее и громче, и самое удивительное – они были понятны всем гномам, от мала до велика. Эти слова говорили о том, что далеко-далеко, за пустынями и топями, за бескрайними степями, стоят горы. Это Родина гномов. Слова рассказывали про голубые отроги гор, которые далеко выдаются на равнины, будто заявляя на них свои права, и про то, что гномы никогда не желали жить на равнинах – ведь Родина гномов внутри гор, в Подземном Королевстве. Слова передавали жар огня гномских кузниц, оставляя его негасимую искру в сердце каждого гнома, слова выстраивали перед глазами высокие чертоги короля, которому служат все гномы, слова оживляли и неустанно работающие дивные механизмы, и поднимали к небесам крылатые машины и дирижабли.
Если же присмотреться, на одном из них, на капитанском мостике, стояла суровая гнома в кителе командора Королевского Воздушного Корпуса, а рядом с ней - её младшая сестра с нашивками лейтенанта, и она улыбалась своему сыну, который свернулся калачиком в штурманском кресле… Вот что увидели гномы. И всё было таким настоящим, словно протяни руку – и коснёшься.
А перед ошеломлёнными гоблинами, все строения Кхатога и горстка гномов пошли кругами, как вода после брошенного камня, затем круги устремились обратно, собрались между разведёнными руками Стигарда в небольшую точку, которая вдруг исчезла. Словно и не было никогда в этих ущельях гномских домов и укреплений, исчезли даже мощёная булыжниками дорога, тела павших гномов и обломки надгробий.
Туман устремился со всех сторон, заполняя освободившееся место, смыкаясь вокруг Стигарда. Оправившиеся гоблины стали медленно придвигаться к бормочущему сказителю, то и дело в нерешительности замирая под взглядом его глаз, лучащихся счастьем. Ближайший гоблин даже разобрал слова: «Любовь и впрямь сильнее…» - прежде чем вонзить гнутый кинжал в тело Стигарда. Правда кинжал так и не вонзился, потому что тело сказителя, ставшего теперь сказителем странствий, пропустило клинок через себя, пошло волнами и собралось в небольшую точку, которая вдруг исчезла.
Странствия начались.
Тема закрыта
